— Не ешь, упырем станешь!

Винни вздрогнул и отдернул руку. Скорее, от неожиданности. Во всяком случае, теперь можно было все свалить именно на неожиданность.

— Не ешь, — озорно повторил Петро. — Отравишься.

— Почему это? — запальчиво поинтересовался Мессер. — Вот, смотри.

Он стянул с прутика гриб, а точнее его шляпку, и запустил ее себе в глотку. Какое-то время челюсти перемалывали и терзали шляпку. Зрелище было жутковатым, и Винни отвернулся, потому сказать, как и куда провалился пережеванный гриб он бы не смог. Уж, во всяком случае, не в желудок. Откуда желудок у скелета?

— Прекрасные грибы, — похвалил сам себя скелет.

— Дохлому смерть не страшна, — подзуживал Петро. — А мальчишка-то живой. Пока.

— Что значит пока? — не понял Винни.

— Съешь грибок, узнаешь, — продолжал изгаляться мертвяк, чувствуя себя в ударе.

Мессер спорить не стал. Он посмотрел на упыря сверху вниз и отвернулся. Прут воткнулся в землю возле бревна, а скелет встал и пошел на другую сторону поляны от Петро подальше. В каждом его движении было невероятное количество достоинства, но при этом сквозила обида.

Винни снова поймал себя на дилемме. С одной стороны, он был рад избавиться от жуткого соседа, с другой, что удивительно, ему вдруг стало жаль Мессера. Тот шел с добрыми побуждениями, а наткнулся на издевки Петро. Понятно, за что его тут так не любят. Кому понравится терпеть подобную манеру общения? С другой стороны, не ему корить упыря. Если б не мертвяк, где бы сейчас был Винни?

— Зря ты так, — тихонько пожурил он Петро.

— Пусть не расслабляется, — небрежно отмахнулся тот. — Он же лорд. А какой ты лорд, если тебя простой дохлый парень из захолустья заклевать может?

Мертвяк завсхлипывал, словно поведал только что нечто смешное. Винни отвернулся к огню.

Костер потрескивал, облизывая оранжевыми языками сучья и ветки, что неспешно скармливал ему молчаливый Деррек.

— Лучше давайте разберемся, кто спит, а кто караулит, — подкинула идею Нана.

— А чего тут разбираться? — фыркнул Петро. — Вон у лорда даже век нету, ему все одно глаз не сомкнуть, вот пусть и сторожит.

— Значит, первой я, потом ты, — кинула Нана. — Потом Деррек и Мессер.

— А я? — не понял Винни.

— А ты спи, — как-то удивительно тепло улыбнулся Деррек.

Заснешь тут, пришло в голову опасливое. Кругом ни единой живой души. Винни поежился. С наступлением темноты стало как-то неуютно. Чувства обострились, а спутники стали казаться опасными. Даже Деррек с его мягкой улыбкой. Чему он улыбается? И зачем это так хочет его усыпить? Чтобы присосаться к жилке на шее под покровом темноты?

Винни передернуло. С такими мыслями лучше вовсе не ложиться. Однако он лег, забросив под голову суму, и заснул практически сразу.

Проснулся он от перешептывающихся голосов. Было тепло и уютно. Как в детстве. А шептались, должно быть, мать с отцом в соседней комнате. Говорили тихо, чтоб ненароком его не разбудить.

Он приоткрыл глаза. Вокруг стояла черная, словно залитая чернилами ночь. Только костерок горел чуть поодаль.

Винни прислушался к ощущениям. Воздух холодный, но телу тепло. Чуть повернул голову и понял, что заботливо укрыт плащом Мессера. От осознания этого жутко не стало. И желания скинуть плащ не возникло. Да и с чего бы? Снаружи холодно, сыро и промозгло, а под плащом, как у магов-основателей за пазухой.

— Что-то ты рано меня подняла, — бормотал в темноте сонный упырь.

Вот это номер, мертвые, выходит, тоже спят? А может, не такие они и мертвые? Мертвые не шевелятся и не разговаривают.

— В самый раз, — отозвалась Нана.

— У тебя, что ли, часы есть?

— Есть. И по ним выходит, что твоя очередь караулить.

— А у меня вот нету часов, — Петро вступил в круг света, потягиваясь и почесываясь, напоминая не упыря, а человека, которого только что разбудили. — И сдается мне, перекидушка, что ты хочешь надуть простого дохлого парня.

Нана не ответила. Мертвяк прошел вдоль костра и уселся на бревно, где вечером сидел сам Винни. Потянулся, почесал пузо. Взгляд упыря начал блуждать по поляне. Винни прикрыл глаза и сделал вид, что спит. Сквозь ресницы разглядел лишь удаляющийся в темноту силуэт. Нана?

— Ты куда это? — подтвердил догадку упырь.

— Пойду прогуляюсь, — независимо отозвалась Нана.

— Ну-ну, — всхлипнул Петро.

Фигура женщины исчезла из поля зрения. Шелохнулись кусты. Потом все стихло. Оставшийся в одиночестве Петро подкинул в костер веток. Затрещало.

Мертвяк поежился.

— Прогуляется она. Ночью. По лесу. Одна. Чтоб мне второй раз сдохнуть.

17

В Буна Нона человек пришел уже в сумерках. Упыря по имени Петро он там не нашел, юношу из города Витано тоже. Это было обидно, но не смертельно. Шансов застать здесь кого-либо из них было не много. На такую удачу человек и не рассчитывал. Он вообще рассчитывал только на свои силы. По опыту знал, что удача поворачивается к тем, кто добивается ее своим трудом.

Человек свое дело знал. Лысую голову и толстые очки видели то тут, то там. За час он успел отметиться, кажется, в каждом доме деревушки. И удача повернулась к нему нужным местом.

К местному питейному заведению человек подошел уже в темноте. Зато вполне довольный результатом. К этому времени он знал, что упырь по имени Петро в Буна Нона побывать успел, равно как успел и покинуть деревеньку. На рынке мертвяк сдал товар на солидную сумму, но по слухам денег у Петро и без того было не мало.

Упырь был доволен собой и жизнью и собирался в Лупа-нопа. «Весело тратить шальные денежки», как он похвалялся на рынке. Этакий позитивный настрой сильно контрастировал с тем, что являла собой хмурая рожа, с которой Петро ходил до того четыре дня. А объяснялась перемена настроения просто. Упырь неделю искал человека, способного поручиться за него и еще шайку оборванцев. Искал и не находил. А тут ушел на сутки и вернулся с каким-то странным парнем. Чем странным? Да всем. Не от мира сего какой-то. Башкой вертел и глазами лупал так, будто никогда в жизни ничего вокруг себя не замечал, а тут вдруг прозрел и ошалел.

Со странным парнем и еще парочкой уродцев Петро за полдень вышел из кабака и пошел в сторону Лупа-нопа. Как пошел? Да кто ж его знает. Наверное, по заброшенной дороге. Петро упыряка ушлый, лишний раз рисковать не станет. Да и торопиться ему некуда.

Выяснив все это, человек пришел к выводу, что ему торопиться тоже некуда. Он один будет идти всяко быстрее, чем упырь с парнишкой и еще какими-то уродцами. Ушли они недавно, значит, далеко отойти не успели. Гоняться посреди ночи невесть где, невесть за кем, — идея не из лучших. Вывалиться им, как снег на голову, тоже не очень хорошо. Человек предпочитал действовать незаметно и наверняка.

Решив, что на сегодня он поработал достаточно, лысый господин остановился у входа под фонарем, огляделся по сторонам и толкнул дверь.

Внутри рыгаловки с прошлого посещения ничего не изменилось. Все тот же свинарник, все тот же контингент. Все то же отсутствие на месте хозяина. Только мертвячок с подносиком в белом передничке. Яркое пятно, привлекающее взгляд.

Яркие внешности всегда удобны. С одной стороны они привлекают больше внимания, и это минус. С другой стороны, если твой собеседник ярок, то все, кто видел вас со стороны, запомнят его. И вряд ли кто-то сможет припомнить вас. Обыденность и так не сильно выпячивается, а рядом с чем-то выделяющимся из общей массы — и вовсе не видна.

И человек направился наперерез белоснежному переднику.

— Эй, милейший, — позвал он.

Передничек остановился. Взгляд его в первое мгновение показался участливым.

— Чего изволит живой господин?

— Мне нужна комната на ночь, — тихо произнес лысый.

Участие слетело с физиономии передничка.

— Сожалею, но свободных комнат нет.

В отличие от заботы о клиенте, сожаление его и в самом деле не было наигранным. Так сожалеют об утраченных деньгах и страдают по тем, что прошли мимо твоего кармана.