Среди идолов прямо на земле сидела молодая женщина с седыми, как лунь, волосами и глубокими синими глазами, что смотрели, казалось, внутрь.
Мужчина в изумрудном балахоне остановился перед идолами и сидящей меж них женщиной и низко поклонился.
— Дозволь говорить, Великая Мать.
Женщина не пошевелилась. Лишь взгляд ее вынырнул из таинственных глубин, ведомых только ей.
— Подойди, — голос Великой Матери оказался бархатным, мягким, как облепивший камни мох.
Мужчина поспешно шагнул ближе. Замер на почтительном расстоянии и снова чуть склонил голову, словно боялся поглядеть седой богине в глаза.
— Говори, — мягко, но властно разрешила женщина.
— По последним сообщениям, еретики, променявшие владык стихий на духа из машины, набирают силы, Великая Мать. Если их не остановить, то уже совсем скоро они возьмут под свою руку весь рубеж. Вера в духа из машины крепка на рубежных землях и продолжает набирать силу. Дары стихий под запретом. К стихиям смеют взывать лишь избранные. Те, кто делают это своевольно, подвергаются гонениям. Юг рубежных земель уже поддался этому помешательству. И зараза постепенно ползет на север.
— Мне это известно.
Мужчина замолчал, хотел было поднять глаза на седую богиню, но не осмелился.
— Продолжай, — поторопила Великая Мать.
Мужчина распахнул полы балахона и вытащил тубу на кожаном ремешке. Крышка на тубе сидела плотно, но снялась легко. Пальцы ловко подцепили скрученные в рулон бумаги, извлекли их на свет, развернули. Мужчина пошелестел листами и принялся передавать их один за другим Великой Матери.
— Последний указ о запретах на магию. Это о распространении запретов по всей территории ОТК. Это о продвижении идей в северные земли… Вот еще.
Женщина с интересом просмотрела документы. На лице ее мелькнула тень удивления.
— Они это сами придумали? Или?
— У нас нет доказательств ни того, ни обратного, Великая Мать.
— Но у тебя должно быть собственное мнение.
Часть первая
БЕГЛЕЦ
1
Пантор стоял, нарочито небрежно закинув за плечо холщовый сверток, и таращился на листовку. С обшарпанной бумаги, кое-как прилепленной на стену, смотрело странное женское лицо. Под грубо выполненным портретом значилось имя «Ионея Лазурная», сопровожденное уточняющим описанием, из которого следовало, что женщина красива, хитра и коварна.
Оценить коварство врага государства по портрету Пантор не взялся бы, а вот красивой ту, что намалевана на картинке, назвать было нельзя даже с очень большой натяжкой. Вообще молодой человек давно отметил для себя, что по картинкам, которые развешивают по столице, найти и опознать преступника практически невозможно. Сходство у портретов с оригиналом обычно было такое же, как у стула с табуреткой. Конечно, у обоих по четыре ножки и на то и другое можно сесть, но на этом, собственно, сходство и заканчивается.
— Они это специально делают, — проскрипел из-за плеча старческий голос.
Пантор внутренне сжался и обернулся. Рядом стоял сухонький старичок с постоянно двигающейся нижней челюстью, будто жевал что-то.
— Рисуют так, чтоб непонятно было, — словно бы прочитав его мысли, поведал старикашка.
— Зачем? — не понял Пантор.
— Знамо дело зачем. Чтоб вознаграждение не платить.
И старикашка хитро кивнул на весьма ощутимую цифру, обещанную в качестве вознаграждения тому, кто схватит изменницу и сдаст властям.
Юноша оценивающе поглядел на старика. Или провокатор, или в маразме. Кто ж иначе начнет на улице среди бела дня выдавать столь нелепые обвинения в адрес всенародно избранной власти. Это ж все равно, что против воли народа восстать и основ демократии. А кто против народной воли, на того патрули есть.
— Я думаю, вы ошибаетесь, — вежливо отозвался Пантор и поспешил отойти.
— А я думаю, что ты врешь, маленький засранец, — завопил вдруг старик на всю улицу.
Юноша поспешно перебежал на другую сторону улицы и зашагал прочь.
— В этом городе все заврались! — надрывался за спиной старик. — Все врут себе и друг другу. И радуются той враке, которую себе придумали. Позор на мои седины! Я пережил свой город. Веролла умерла раньше, чем старый Кади склеил ласты!
Старик все надрывался, но Пантор, уже не слушая, завернул за угол. И какого демона его потянуло торчать возле этой несчастной листовки с Ионеей-преступницей? Правда, в тот момент, когда он шел мимо, казалось естественным для добропорядочного гражданина остановиться и уделить внимание важной информации. Не задержись он возле листовки, это выглядело бы подозрительно. А выглядеть подозрительно он не мог себе позволить. Ведь если его задержат с содержимым свертка…
Пантор поежился. И зачем он только заглянул внутрь? Не знал бы, что в свертке, чувствовал бы себя теперь спокойнее.
«Нет, не чувствовал бы», отогнал он мысль. И это была правда, потому что о содержимом холщовой тряпицы он догадывался. Как догадывался и о том, чем занимается его учитель.
Стараясь выглядеть естественно, Пантор свернул на широкую улицу и двинулся к центру города. Движение здесь было оживленным. По тротуарам сновали толпы горожан и приезжих, а мостовая грохотала под колесами повозок и мобилей.
В отличие от основной части города, что расползлась вокруг зеленью садов, пестрела крышами невысоких, изящных особняков, обнесенных высоченными ажурными оградами, а на окраине кучилась одинаковыми неприглядными доходными домами, центр Вероллы устремлялся к небу высотными постройками. Среди изящных зданий немыслимой высоты выделялось здание Консорциума. И хотя власти если не боролись с магией и магами, то притесняли их, создать такое архитектурное сооружение без помощи магов, кажется, было невозможно.
Еще мальчишкой Пантор с друзьями бегал в центр смотреть на «высотки», как окрестила их ребятня. И посмотреть было на что. Один только шпиль Консорциума, сверкающий на солнце и словно готовый продырявить небо, выглядел на редкость впечатляюще. Так что вовсе не мудрено, что центр Вероллы привлекал не только тех, кто попадал сюда по делам служебным, но и кучу зевак со всех концов Объединенных Территорий Консорциума.
По служебной надобности и личным делам сюда также тянулись вереницы ходоков: ведь помимо здания Консорциума, в недрах которого обосновались основные властные структуры, в центре располагалось все, что давало Веролле, да и всем Объединенным Территориям жизнь. Здесь находились суд и управление патрульной службы, центральная клиника и конторы прочих служб. Здания всех этих учреждений были не столь величавы, как здание Консорциума, но любое из них заставляло всякого смотрящего задирать голову и невольно разевать рот от восторга.
Здесь же находились несколько огромных торговых центров. Торговать под открытым небом в столице, сколько помнил себя Пантор, не разрешалось. Разве что свежей прессой. Словно подтверждая эту мысль, мимо промчался мальчишка с сумкой через плечо, размахивающий газетой.
— «Огни Вероллы»! Покупайте «Огни Вероллы»! Свежие новости! Ионея Лазурная в розыске! Вступили в силу новые указы кодекса! Скандально известный Санчес О'Гира начинает новое журналистское расследование!
Мальчишка кинулся Пантору под ноги, чуть не сбив.
— Купите газету! — потребовал юнец вместо извинений.
Новые указы Пантора интересовали не слишком, скандальный сочинитель газетных «уток» и того меньше, потому он лишь молча помотал головой и пошел своей дорогой.
Мальчишка скорчил в спину несостоявшегося покупателя рожу, но тут же о нем и забыл, устремившись дальше по улице и рекламируя актуальность свежей прессы.
Толпа вокруг все густела, и Пантор решил все же обойти самое сердце города. Ни к чему туда соваться с его ношей. И без того страшно нарваться на патруль. И пусть возле Консорциума народу больше и шанс попасться на глаза патрульным меньше, но и патрули там злющие. Уж если обратят на тебя внимание, так с живого не слезут. И даже если ты новорожденный, все одно придумают, в чем ты провинился перед законом, правительством и народом.