С превеликим трудом (чуть не сломав ногу), я привесил магнит на крюк, закрепил контакты и проверил, как все сооружение будет ездить. Ездило здорово.

Затем, найдя среди многочисленного оружия пулемет неизвестной мне системы, но приличного калибра (просто пушка какая-то!), я вооружился им, приготовил массу боеприпасов в лентах и приступил к исполнению коварного плана, состоявшего в примагничивании и последующем уничтожении местных роботов.

Выглянув в коридор, я убедился, что там пусто.

Ну и ладно.

Слева забухали шаги.

Партизанская война началась.

Распахнув дверь, я выдвинул в коридор кран и включил магнит. Шаги мгновенно потеряли уверенность и вскоре о магнит брякнулся солдат в форме и с оружием.

– Привет, друг мой. Как поживает твой жесткий диск или что там у тебя? – вопросил я прилипшего, но ответа, понятное дело, не получил: робот был уже никакой – нажал на дистанционном управлении соответствующую кнопочку, и кран с роботом въехал внутрь.

Я отключил магнит (ближайший ящик с гвоздями уже стал готовиться к прыжку), подхватил рухнувшего робота и швырнул его в открытый зев пресса. Грубая сила в который уже раз восторжествовала над разумом.

Процесс пошел.

Придя в прекрасное расположение духа, я открыл еще пива, достал орешки, вывел кран в исходную позицию и стал ждать продолжения.

Ждать пришлось недолго.

Вскоре враг снова стал устраивать набеги. Отлаженный механизм работал как часы: магнит – кран – пресс. Я даже устал швырять, нажимать и вытаскивать сплющенное. Особенно трудно было, когда набежало сразу пятеро.

Я работал со средней скоростью один робот в три минуты. Они прибывали к точке расправы с завидной регулярностью, я на радостях даже выпил все пиво и поэтому решил сделать смелую вылазку и пополнить запасы, но тут за спиной раздался шум.

Пришлось выдержать довольно напряженное сражение со Стэнами Шатлами, Алленами Дройтами и прочими обитателями комнаты за красной дверью. С некоторым содроганием я уничтожал из пулемета-пушки двойников своих соратников. Особенно тяжело было убивать себя, любимого. Вот, кстати, еще один повод удостоить меня высшей правительственной награды: за героическое самопожертвование с последующим самоуничтожением.

За это время в коридоре к крюку опять кто-то прилип, и я выпалил в него оставшимися патронами, перезарядил, после чего отправился-таки за пивом, потому что какая же это война, когда нет пива?! Слева меня сторожил магнит, а справа, кроме пива, располагалось прелюбопытнейшее местечко: зал с лампочками и экранами, а я вот только что понял, как люблю их бить.

И только я сделал десять шагов в сторону чаемого пива и лампочек, как услышал за спиной шорох, обернулся и выставил перед собой пулемет.

В метре от магнитного крюка стоял Джилли Эванс, весь перемазанный в саже, с «Кордом», снятым со станины, в руках. Джилли, задрав голову, с интересом разглядывал повисшего в объятиях магнита робота и в восторге тыкал в него пальцем, обутым в кожу. Робот слегка покачивался.

– Шеф! – сказал он, прислонив пулемет к стенке. – А мне сказали, что вас убили!

– Джилли! – обрадовался я. – Откуда ты, черт возьми!

– Сверху, шеф. Мы там маленький проход проколупали… А вы как здесь?

– Долго рассказывать. Потом об этом. Захожу врагу в тыл. С тобой есть еще люди?

– Есть! – он ткнул большим пальцем через плечо. – Отстали.

– Умница! – восхитился я. – Тут полно роботов, ты уже знаешь?

– Да, шеф. Мы принесли гранатомет. А вы знаете, что Шатл…

– Знаю. Открой дверь и посмотри. Там еще три такие Шатла валяются.

Ужасно любопытный от природы, Джилли скрылся в отсеке № 218:

– Эге! Глядите-ка, шеф, а тут и господин г. шериф лежат! Да как их много! Шеф, тут и вы убитый есть! И господин Тальберг! Это вы их всех постреляли?

Справа по коридору показалась какая-то стелющаяся по полу дымка.

– Джилли! – громогласно позвал я. Тот мгновенно выскочил в коридор.

– Что это, как думаешь?

– Газ какой-то, шеф. А что?

– Да нет, ничего… Как ты считаешь, мы не отравимся?

– Не думаю, шеф, – Джилли снова исчез в отсеке № 218, что-то там грохнуло, треснуло – вновь появился: с двумя противогазами. Один протянул мне, а другой натянул себе на рожу. Газу все прибывало.

– Шеф, – голос Джилли звучал глухо. – Шеф! Тут на стене масса всяких проводов. Давайте их перережем.

Действительно, у потолка вдоль коридора шли три или четыре толстых кабеля. Я кивнул согласно, и через минуту с кабелями (а равно и со светом в коридоре) было покончено.

Джилли отстегнул от пояса фонарик.

Вдруг раздался страшный грохот и сменивший его продолжительный вой. Нас с Джилли существенно тряхнуло и отбросило к стенке.

Фонарик упал и погас.

– Что это, шеф? – спросил Джилли, хлопая ладонью по полу в поисках фонарика.

В полной темноте я пожал плечами.

21

– Как я рад тебя видеть, дружочек! – сказал г. Дройт, сжимая меня в стальных объятиях. – А мы уже волноваться начали. Юллиус, правда, мы начали волноваться?

Из объятий Дройта я попал в руки Тальберга, который передал меня Люлю Шоколадке, а Шоколадка посадил на стульчик в углу палатки, и вся компания с радостными лицами на меня уставилась. Сбоку стояли сияющие Джилли и сержант Майлс. Как-то сам собой появился походный стол г. шерифа, с него были убраны походная чернильница и походные государственные бумаги, а взамен этого выставлено бесчисленное число бутылок пива, виски и всяких других напитков, а также рюмки, бокалы и бокальчики. Туда же щедрая рука Люлю насыпала высокую гору соленых сушек из пекарни Кисленнена, какие-то пакостные с виду конфетки и ананас. При виде ананаса я несколько покривился.

– А! – заявил Юллиус и изрубил ананас на дольки. Никак не могу его приучить чистить ананас как следует!

Люлю тем временем достал приемник «Грюндиг» и включил какую-то фортепьянную музыку. «Равель», – догадался я.

– Ну да, ну да, – наконец сказал Люлю, наливая полный стакан виски. – Я так и сказал, вот ты уехал, прошло часа два, и я говорю Аллену: «Вот чует мое сердце, пора и нам ехать в этот Арторикс». А уже сердце у нас с Юлли ух как чует! – И Люлю опрокинул стакан в пасть. Жидкость заурчала. Юллиус кивнул. – А Аллен говорит: «Погоди, говорит, дружочек, Дэдлиб у нас человек взрослый, сам должен понимать. Он еще на связь не вышел». А я ему: «Вот чует мое сердце, надо нам уже туда поехать!» А он: «Вот уже рация запищала». Словом, туда-сюда, куча времени прошла, а ничего вроде того, что в Арториксе вокзал взорвался, не докладывают!.. Ну, я совсем разволновался! Пошел… Пошли… Прихожу назад, а Аллен уже один уехал!

Дройт с улыбкой глядел на размахивающего руками Люлю и не прерывал его горячего рассказа.

Тут полог палатки распахнулся: на пороге стоял достойный господин Леклер. Увидев меня, он отшвырнул в сторону дробовик и прижал меня к волосатой груди, от которой несло порохом и вообще гарью.

– Ба! Сэм! Вот и ты!

Леклер ликовал с минуту, и никто из присутствующих ему не препятствовал, что, впрочем, все равно было бы бесполезно.

– А я так раскаивался, что позволил Бакстону увезти меня на его паршивую ферму!

– А что там у него?

– Да коровы! На его коров напали, понимаешь ты? Танки там всякие, чтоб их!.. Джинни еле справлялся! Я не мог устоять! Я помчался. Я и не подозревал, как рискую тобой. – Леклер повернулся к собравшимся и полным достоинства голосом провозгласил: – Я их всех разметал, господа! А Сэмивэла Дэдлиба с некоторого времени люблю как родного.

Ответом ему были аплодисменты чувствительного Люлю. Юллиус молча глотал слезы, глядя, как Леклер нежно прижимает меня к сердцу.

– Черт возьми, господа, ну и заварили же они кашу! – заключил Леклер, высунулся на минуту из палатки и втащил ящик с «эрготоу». – Я, черт подери, просто озверел, когда увидел, что делается у Бакстона! Коровы так и носились с задранными хвостами! Удои падали прямо на глазах!