Извечный безмолвный сопровождающий послушно удалился, не сказав ни слова.

— Так вот, о вашей работе, — продолжал Мора. — Вы готовы сопроводить нас до Витано и вернуться сюда со следующим караваном? Или мне поискать другого провожатого?

Лысый господин стрельнул глазами на плакат. Как бы он хотел отказать сейчас советнику. Но оставаться в городе нельзя. Надо исчезнуть на время. А там поймают упыря, и вся история закончится. Закончится, потому что упырь ничего не сможет им сказать. И никто не сможет. Эх, жаль мертвяка. Он в него достаточно вложил, чтобы собрать дивиденды. А теперь вынужден от него избавляться. Что там случилось? Почему их дали в розыск?

— Если вы не хотите, только скажите, — обиженно загудел советник Мора по-своему трактуя паузу. — Хотя мне приятнее было бы положиться на проверенного человека, гражданина Витано, а не на всякий сброд из этого портового гадюшника.

— Что вы, — расплылся в улыбке лысый. — Что вы, господин Мора, я почту за честь оказать вам эту услугу.

10

Винни лежал под деревом и размышлял о том, что прелая листва пахнет куда приятнее, чем гниющий человек. С мыслью о своем новом теле он худо-бедно смирился. Это было не так уж невозможно. Мертвое тело было куда меньше подвержено эмоциям, чем живое. Или же сам Винни изменился и стал менее чувствительным?

Мир за последние недели столько раз разрушал привычные представления о нем, что кто угодно мог бы разучиться удивляться и бурно реагировать на очередной удар по мировоззрению.

Он поднял руку и почесал нос. Хотя тот вовсе не чесался. Тело понемногу начинало слушаться. Мессер с раннего утра, еще до рассвета, выдернул его из странного дремотно-задумчивого состояния и принялся гонять, как солдата на плацу.

В результате к обеду Винни мог вполне сносно передвигаться сам. Правда, со стороны он смотрелся, как человек, изможденный долгой болезнью, но все лучше, чем лежать, как паралитик.

Нана убежала куда-то еще ночью. И не возвращалась. Где и в каком обличье она ходила сейчас? Винни не особенно думал об этом. Девушка могла постоять за себя сама. В город она вернется вряд ли. А об остальном можно не беспокоиться.

Вампир, напротив, уходил, приходил. Слонялся и был мрачен и задумчив. Наконец присел рядом.

— О чем задумался? — спросил он Винни.

Вопрос был задан так, что юноша понял: Деррек ждал, когда его самого спросят о том же.

— Ни о чем, — пожал плечами юноша. — Для того чтобы думать, надо научиться шевелить мертвыми извилинами, — с грустной усмешкой добавил он. — А Мессер пока научил меня только мертвыми руками шевелить.

Вампир посмотрел на него серьезно.

— Чувство юмора это хорошо, — сказал без тени улыбки. — Оно спасает. Вот только мне отказало почему-то. Я все думаю, во что мы превращаемся?

Винни сел.

— А во что?

— Чисто физиологически, — усмехнулся Деррек, поняв, что, не желая того, задел животрепещущую для Винни тему. — Ну, сперва ты будешь, как Петро. Живой мертвец. Все то же самое, что и у живого. Только радости другие.

— Почему?

— Потому. Сердце не бьется. Нервы не работают. Печень, почки… Короче алкоголь не действует, и вкус шампанского с трюфелями не радует. Но не переживай, мертвяки давно уже придумали заменители, которые приносят радость. Человек, даже мертвый, без радости — не человек. Ну и будешь помаленьку гнить. Постепенно тело сгниет, останутся кости. Станешь похожим на нашего Лорда. Потом кости превратятся в тлен и от тебя останется лишь воспоминание. Но все это произойдет через сотни лет.

— И что, — похолодел Винни. — Нет никакого выхода?

— Выход есть всегда, — фыркнул Деррек. — Заработаешь денег, сможешь купить себе новые кости или новое мясо. Продается все. И пересаживается все. Оторвут от тебя кусок, пришьют вместо него кусок посвежее. От какого-нибудь недавно умершего бедняги. И можешь дальше гнить себе.

Винни представил себе эту картину, и ему стало противно. Еще пару дней назад его бы вытошнило, но теперь желудок молчал.

— Я не об этом, — поспешил он. — Ведь можно же как-то вернуться к жизни? Мессер говорил…

— Мессер в этом разбирается получше меня, — перебил Деррек. — Но только Мессер уже много лет ищет такой способ. И что же? Нашел он его? Мы все хотим снова стать тем, чем были. Вот только не знаю, возможно ли это. Лорд столько лет ищет средство. И не нашел. Так может, и искать не стоит.

— А ты?

— А я… — Деррек запнулся. — Я никогда и не пытался. Я всю свою жизнь кровососом, как говорил наш гнилой приятель, искал возможность сделать эту жизнь приятнее, лучше, что ли.

Вампир замолчал и неожиданно зло рассмеялся.

— А результат такой же, как у Мессера. Никакого результата, малыш.

— Думаешь, лучше и не пробовать? — Винни не пытался подловить приятеля на чем-то, не пытался воспитывать. Он просто заново узнавал мир.

Пару месяцев назад мир был прост, понятен и заканчивался городской стеной. В этом мире были свои цели, задачи, решения. Понятные, простые. Давно придуманные и объясненные еще до его рождения. Живи по Кодексу Жизни, и все у тебя будет хорошо. Вот и весь закон.

Потом мир раздвинулся. Стал шире. В нем появился второй центр. Мир был необъятен и окружен бесконечностью океана. В нем было сложно и интересно. Его хотелось соотнести с тем, что он знал. Вывести новые отношения и закономерности между этими мирами. Соединить их для себя, а потом и для всех.

Затем мир стал необъятным, а все, что он знал до того и узнал теперь, оказалось крохотной горсткой мусора на краю этого мира. Мир стал бесконечным и непонятным. Ответов в нем было меньше, чем вопросов. А каждый новый ответ рождал новые вопросы. В этом мире он потерялся. Потерял себя. Потерял понимание. Цели, задачи, такие понятные, рассыпались в прах. Сейчас ему хотелось снова стать живым человеком, это была единственная цель, мечта, но она ничего не решала и не изменяла.

Мир от этого не изменится. Да и он сам не изменится. Поменяется только его состояние. Физическая оболочка. А так ли она важна?

Что нужно менять? И нужно ли? Что нужно понять?

— Не пытаться, — задумчиво повторил Деррек. — И жить, как твой приятель Петро? Это очень соблазнительно. Иногда. Но, думаю, лучше биться головой об стену в надежде ее пробить, чем сидеть под стеной, поклоняться ее величию и смеяться над бьющимися в нее идиотами.

— Лучше быть идиотом, чем упырем? — усмехнулся Винни.

— Лучше быть человеком, чем упырем, — ответил Деррек. — Если для этого надо быть идиотом в глазах упыря, что ж — я согласен. Вот вчера я вел себя, как упырь. И до сих пор меня это гложет.

— Я не обиделся, — смутился отчего-то Винни.

— Дело не в тебе, — покачал головой Деррек. — Дело во мне. Не понимаешь?

Винни не ответил. Хотелось бы сказать, что все ясно. Но ясно-то как раз ничего и не было.

Выйти Петро решил через главные ворота. Покидать город через небольшую лазейку — лишний шанс нарваться на патруль. Там где никто не ходит, нет работы. Зато плодится скука. А от скуки можно и дятла на дереве проверить, приняв за подозрительную личность.

Главные ворота наиболее многолюдны, потому есть шанс проскочить незамеченным. Правда всегда оставалась возможность, что его узнают и поднимут тревогу, но люди в большинстве своем смотрят под ноги, а не по сторонам. Так что вряд ли кто-то видел объявление о его розыске. И уж тем более никто не обратит внимания на него самого. У жителей портового города и без него дел хватает. Если не наступить такому на ногу, он на тебя и не посмотрит. Какое ему дело?

На ноги Петро никому не наступал. С охраной повезло — она была занята досмотром телеги какого-то упыря-фермера. Потому он беспрепятственно покинул город.

Настроение снова стало подниматься. К черту этот портовый, шумный, бессмысленный улей. У него столько денег, что можно прекрасно устроиться в любой деревне. И нечего корчить из себя денди. Он простой дохлый парень из захолустья. С этим жить привычнее и спокойнее.