– Вот почему всегда так? – плаксивым тоном проговорил Варнан, не обращая на стражей никакого внимания. – Всякая нечисть ко мне так и липнет…

– Ты имеешь в виду мадам Клико? – язвительно поинтересовался Ламас.

– И ее тоже, – мрачно ответил Варнан и помассировал то место, что почти лишилось чувствительности за последний месяц.

Он что-то вспомнил и сплюнул себе под ноги, когда сержант наконец очнулся от паралича и громко закричал:

– Это бунтовщики, взять их!

Однако солдаты Алкеса и не думали двигаться с места.

– Нас так мало, Вендор, – сказал наконец один из них, – а они вон какие здоровые… Особенно этот, который себе причиндалы чешет. И чего чешет, тоже непонятно…

– Разговорчики! – прикрикнул на него Вендор, но по его виду было хорошо заметно, как отчаянно он трусит.

В принципе, страх «королевских щенков» был вполне объясним. За то время, что мы скрывались в столице, народная молва сделала из нас почти эпических героев. Побежденный нами при первой встрече со стражами небольшой отряд Алкеса таинственным образом превратился в сотню специально обученных воинов под предводительством самого Зильбера Ретца. Начальнику королевской стражи, по слухам, еле ноги удалось унести, когда я гнался за ним по центральной улице, размахивал мечом и кричал, что немедленно его убью. Я слышал также нелестные рассказы о нашей крайней любви к светлому элю, что, впрочем, изрядно добавляло нам популярности в народе. А еще говорили о нашей сексуальной невоздержанности – якобы по ночам мы разгуливаем по улицам абсолютно голыми. Ясно, откуда взялся этот слушок. Ведь нам действительно пришлось красться от королевского дворца в одних простынях. Правда, было это всего однажды. Но вот чего я действительно не понимаю, так это почему люди приписали нам изощренную жестокость. В народе говорили, что мы расправлялись с «королевскими псами», не зная жалости, и предаем попавших нам в руки самой мучительной смерти. Фантазия моя на этом поприще вроде бы безгранична, Ламас трудился не покладая рук в королевских пыточных подвалах до того, как сошелся со мной, а Кар Варнан и вовсе – в прошлом известный мастер заплечных дел. С особой лютостью якобы мы разделались с отрядом, сопровождавшим в пыточную камеру закоренелых преступников, да и те бедолаги, что несли мои вещи в лабораторию заклинателей, впоследствии, оказывается, были убиты неизвестными мстителями. Причем они тоже приняли самую страшную смерть. В общем, народу мы и наши деяния были хорошо известны, правда, в несколько искаженном ракурсе, и все же я испытывал искреннюю радость по поводу роста собственной популярности. Кажется, раскрутка, пользуясь терминологией Ламаса, работала.

Сержант указал на нас алебардой и прокричал дрожащим голосом, стараясь, должно быть, разбудить весь Стерпор, а себя самого укрепить в собственной решимости:

– Эй вы, стойте на месте, тогда не пострадаете!

– Кар, – сказал я, – у тебя появилась возможность искупить вину за то, что ты слишком громко орешь.

– Понял, – откликнулся великан, мгновенно сорвался с места и помчался к отряду юных стражей. Он даже не доставал из-за спины двуручный меч, просто мчался на них, сапоги его выбивали каменную пыль из мостовой, а тяжелые кулаки со свистом летали вперед-назад на уровне пояса.

«Королевские щенки» не стали дожидаться его приближения, они побросали алебарды и ринулись врассыпную. На месте остался стоять только сержант Вендор. Я никак не мог понять, демонстрирует ли он потрясающую силу духа или просто остолбенел, когда увидел, что к нему приближается сам воплощенный дух войны, размахивая пудовыми кулаками, каждый из которых был размером с голову сержанта. Скорее всего, верным было последнее предположение, потому что он так ничего и не предпринял, и Кар Варнан просто врезался в него. Вендор с криком полетел в темноту, попутно выронил алебарду из ослабевших конечностей и, насколько я мог судить по звуку, врезался в стену одного из домов.

Я махнул Варнану рукой – мол, отлично проделано, и мы отправились дальше к воротам. Ламас внимательно всматривался в пространство над головой.

– Не понимаю, – сказал он, – откуда тут мог взяться лиловый кровосос.

– Наверное, залетел случайно, – сказал я.

– Странно, – пробормотал Ламас, – неоткуда ему тут взяться. А может, – он поднял вверх указательный палец, – это все же была обычная бабочка?

Кар Варнан остановился как вкопанный. Даже в тусклом свете луны было хорошо видно, как лицо его медленно наливается краской.

– Нет, – покачал головой колдун, не обращая внимания на свирепое выражение на лице великана, – все же это был кровосос. Точно, кровосос.

– Так откуда же он здесь взялся? – спросил я.

– Вполне возможно… – качнул головой Ламас, – хотя нет, это маловероятно, а хотя… боюсь, милорд, – он развел руками, – его прислал кто-то заинтересованный в вашей гибели. Скорее всего, это чернокнижник, которого отрядили, чтобы расправиться с вами… Первое и самое простое, что они обычно предпринимают, – это отправляют лилового кровососа.

– Хм, – удивился я, – ты думаешь, братья решили пустить по моему следу колдуна?

– Вполне возможно, – согласился Ламас, – в войне, как говорится, как и в любви, все средства хороши…

– Что-то слишком часто они прибегают к магии, чтобы расправиться со мной, сначала лаборатория темных заклинателей, теперь вот – чернокнижник, – пробормотал я.

Мне пришло на ум, что больше всех к оккультным наукам в нашей семье был расположен Фаир, его участие в происходящих событиях прослеживалось слишком явно. Ну что ж, этого и следовало ожидать. Я знал, что наша давняя ссора когда-нибудь еще даст о себе знать, натура Фаира всегда была мстительной, даже если, увлекшись наведением порядков в собственном королевстве, он на время забыл обо мне, теперь, когда я сплачивал вокруг себя народ Стерпора, настала пора и ему объявиться.

– В любом случае, милорд, если по нашему следу идет колдун, мы очень скоро об этом узнаем, – заметил Ламас.

– Каким образом?

Ламас невесело усмехнулся:

– Потому что он обязательно объявится.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

В ней рассказывается о том, как надо расправляться с чудовищами, если, конечно, вы не опасаетесь последствий ваших опрометчивых действий

Полусонный дорожный патруль дежурил на выезде из Стерпора. Хорошо, что инцидент с лиловым кровососом и отрядом «королевских псов» происходил довольно далеко от южных ворот города: несшие здесь службу стражи были спокойны и совсем не подозревали об опасности, когда мы совершили на них вероломное нападение. Ламас затаился с лошадьми в темной подворотне, а мы с Варнаном позаботились о том, чтобы наш уход прошел гладко. Пару стражей великан сшиб лбами, еще двое вступили со мной в краткий поединок, что было с их стороны серьезной ошибкой – обоих я быстро заколол фамильным мечом, а последний побежал к подворотне, где таился Ламас с лошадьми. Колдун внезапно возник перед ним, словно призрак покойного короля Георга, и крепко приложил его посохом по голове. Несчастный сразу лишился чувств. После кровавой расправы над дорожным патрулем мы открыли ворота и выбрались из города. Я наконец покидал столицу Стерпора, которую успел переполошить до самого основания.