– Ру, крошка мой!

Возник маленький переполох. Завидев большую тетю, чье лицо покрывала страшная маска из размазанной косметики и грязи, детишки бросились врассыпную. Лишь Ру остался стоять на месте и, когда женщина подхватила его на руки, неуверенно спросил:

– Мама?

Рюг деликатно отвернулся.

Лэн куда-то пропал. Напор воды заметно ослаб – в цистернах заканчивался ее запас. Внезапно тот самый очкастый спорщик, что тщетно пытался переубедить самонадеянного старика, пронзительно закричал:

– Все назад! В поселок! Отходите!

И сразу неизвестно откуда появились камнеуборщики. Взяв людей, в том числе и тех, кому удалось прорваться за пределы очерченного поливалками периметра, в полукольцо, они стали теснить их к низкой ограде стадиона.

– Внимание, люди! – вновь заговорил неживой голос. – Во избежание ненужных жертв приказываю организованно пройти на территорию стадиона. На стадионе всем соблюдать тишину и спокойствие вплоть до последующих распоряжений!

– Приказывать мне, сукины дети?! – внезапно закричал старикан Кью и, размахивая самодельной тростью, бросился к «линии конвоя».

Казалось, он беспрепятственно проскочит между оргами. Но ближайший же камнеуборщик преградил ему дорогу, угрожающе воздев клешню-дробилку. Кью с разбегу нырнул под нее…

Для Рюга видеть перед собой сверкающий, опасно острый клинок было делом обычным. Когда на тебе надежные хромопластовые латы, а на голове глухой шлем, никакой меч не страшен. Да и противник твой – это такой же парень, как ты. Он никогда не причинит тебе вреда, по крайней мере нарочно. Не то что эти чокнувшиеся механорги… Рюг вдруг представил, что было бы, если бы тренажер до него дотянулся, но ощутил не испуг, а какое-то иное чувство. Взбодренный им, он подобрал несколько увесистых камней, развязал пояс и изготовил из него пращу. Раскрутить ее как следует не вышло, сильно мешала ноющая боль в боку, но первый же выпущенный им снаряд высадил ближайшему камнеуборщику фотофор. Ободренный этой маленькой победой, Рюг снова раскрутил импровизированную пращу, но ослепший на один «глаз» камнеуборщик вдруг швырнул к его ногам что-то большое, круглое и… страшное. Дико завизжала какая-то женщина. Ее визг подхватили другие, и толпа хуторян бросилась к стадиону. Лишь Рюг остался стоять со все еще вращающейся пращой в застывшей руке. Он неотрывно смотрел на лежащий у его ног, совершенно невозможный здесь, несовместимый с привычным ему миром предмет.

А ведь старикан Кью был не так уж стар – всего-то восемьдесят лет. Половина жизни…

Никогда еще на хуторском стадионе не было так тесно, разве что в день, когда Большая Кэнди отмутузила Ника Кайта. Потрясенные свалившейся на них доселе неслыханной бедой, люди сидели на аккуратно подстриженной травке. Стараясь хоть как-то согреться, они прижимались друг к другу спинами. Тем более что по предложению неугомонного очкарика все, что можно было считать относительно теплым и сухим, было отдано детям. Холодало все сильнее, и не только потому, что облако копоти закрыло маленькое марсианское солнце. Перестали работать климатизаторы.

Рюг бродил по арене, спотыкаясь, перешагивая через сидящих. Он искал Пэм. Лица поселян – женщин, мужчин и даже детей – казались совершенно одинаковыми: мокрые, грязные, равнодушные и усталые. Рюг все высматривал знакомый нелепый халатик, но, похоже, Пэм здесь не было.

– Зависла, – произнес вдруг кто-то.

– Что? – переспросил другой.

– Зависла, говорю… Это когда не работает… Ирме нашей кирдык…

– Не может быть… А мы?..

В этот момент один из охранявших стадион камнеуборщиков взвыл, как будто ему заживо оторвали клешню, и пролаял, явно перенапрягая голосовой контур:

– Внимание, люди! Категорически запрещается покидать периметр фильтрационного лагеря в дневное и ночное время. Нарушители наказываются немедленным прекращением физиологического цикла! Полное прекращение физиологического цикла людей наступит примерно через семнадцать часов общего времени… нелюди останутся впредь… до…

Механорг заткнулся на полуслове. Рюг ощутил привычный зуд в переносице. Вздох облегчения пронесся над стадионом, даже не вздох – всхлип, когда знакомый деловитый голос Ирмы как ни в чем не бывало сообщил:

– Сбой системы устранен. Приступаю к эвакуации.

Высоко-высоко над плачущими людьми, над пепелищем, над узкой полосой возделанной пустыни – выше дремлющего миллионы лет вулкана Олимп, выше все еще тонкого слоя преобразованной атмосферы – в вечном безудержном танце кружили скоробеглые луны Марса: Фобос и Деймос – Страх и Ужас.

Глава первая

ДЕВУШКА-АСТРОНАВТ

Сначала могучий еловый бор растворился в пронизанном вечерним солнцем березняке, а потом и березняк рассыпался на отдельные рощицы, которые понемногу отступили от магистрали, теряясь в знойном степном просторе. До Узла оставалась всего какая-то сотня километров, и торопиться было незачем. И все же, предвкушая контрастный душ, свежее белье и фирменный кофе Базы, Лиз пришпорила и без того резвого онокена, но тот вдруг протестующе заклекотал, резко сбросил скорость, затормозил на остаточном поле и, развернувшись поперек дороги, заглох.

– Здрасте, приехали, – пробормотала Лиз, слезая с заартачившегося механорга.

Стрекотали цикады. Мягко шелестела полынь. Солнце неудержимо скатывалось к подернутому дымкой горизонту. В быстро тускнеющем небе кружили большие черные птицы – то ли орлы, то ли эринии.

Лиз поежилась. Через час-другой наступит ночь, и тогда…

Нужно было во что бы то ни стало попытаться привести онокена в чувство. И Лиз долго терла его, давила на похолодевшие выпуклости и вогнутости на роговом щитке управления, стучала кулачком по мохнатому загривку и при этом приговаривала:

– Что же ты упрямишься, дурачок? Думаешь, я пешком доберусь? Так ведь некогда мне пешком топать. Меня же ребята ждут. Ну не упрямься…

– Мне кажется, он просто выдохся.

Лиз вздрогнула и медленно обернулась.

Оранжевые, с черными каблуками и острыми, загнутыми кверху фиолетовыми носами «сапоги-скороходы», голые загорелые икры, широкие, в красно-зеленую полоску бриджи, безумного янтарного цвета куртка, глупое приветливое лицо, белобрысая голова. Одним словом – овощ. Чучело огородное.

Лиз почувствовала острое раздражение. Надо же, именно сейчас ему приспичило!..

– Чего тебе? – спросила она, желая как можно быстрее разделаться хотя бы с этой проблемой.

– Хотел помочь.

Лиз смерила его с ног до головы презрительным взглядом.

– Можно подумать, ты что-то смыслишь в онокенах, – процедила она сквозь зубы.

Овощ улыбнулся. Доброй, подкупающей, чуть виноватой улыбкой. Лиз прямо опешила. Надо же, овощ, а улыбается как человек. Вот если бы он попробовал сверкнуть какой-нибудь «очаровашкой»… Ну тогда Лиз, не задумываясь, врезала бы ему по ушам лопоухим… Ментально, разумеется.

– Немножко смыслю, – не замечая язвительного тона, сказал парень.

– Интересно, и откуда ты такой умный?

Парень опять улыбнулся, взъерошил пятерней короткие волосы и присел на корточки возле злополучного драндулета. Провозился он минут пятнадцать, делая руками медленные круговые движения, будто поглаживал упрямую животину. «Бесконтактный массаж», – догадалась Лиз. От ладоней незваного помощника словно бы исходила какая-то сила. По впалым бокам механорга пробежала волна дрожи. Он заметно прибавил в росте – это под чешуйчатым брюхом его обозначилась пока еще тонкая пленка поддерживающего поля. «Чудище обло-озорно-стозевно» оживало на глазах.

– Готово! – сказал овощ, поднимаясь. – Похоже, его просто долго держали в тени.

Лиз приложила пальцы к контактным впадинкам на роговом руле. Теплые!

– Действительно починил, – пробормотала она потрясенио. – Здорово! Я и не знала, что ово… – Лиз осеклась, ей вдруг показалось, что сейчас это хлесткое словечко… неуместно, что ли? – Слушай, а как тебя зовут?