Заклинателя сменила Инесса-демонесса с оскаленным тонкогубым ртом.
– …тут никто не нарушит наш покой, – заявила она, – и мы можем с тобой развлекаться очень и очень долго…
Я затряс головой, пытаясь изгнать дамочку-садистку за пределы моего поврежденного рассудка. Одновременно я подавлял тошноту – давно не получавший пищи желудок плохо воспринял сочное мясо…
Ценой неимоверных усилий мне удалось избавиться от дурных предчувствий, вестников беды и рвотных позывов.
Я заставил себя думать о вещах куда более увлекательных и приятных – я шел и размышлял о том, как можно было, бы улучшить жизнь в Белирии, окажись я ее полновластным правителем. Отцу и не снились те замечательные реформы, которые я бы предпринял, чтобы сделать существование моих подданных безбедным и счастливым. Я создал бы общество абсолютного равенства и братства. Общество, где не было угнетения человека человеком. Землю я бы отдал рабочим, а фабрики крестьянам! Или наоборот… Каждая женщина получила бы в пользование здорового, крепкого мужчину, а каждый мужчина – возможность работать и развиваться духовно и физически. Мы искоренили бы последствия войны – голод, разруху, безграмотность и всех отъявленных мерзавцев по всей Белирии. Всех мерзавцев в расход, непременно в расход! Я реформировал бы общество, сделал его бесклассовым и сам, будучи человеком прогрессивным и широко мыслящим, стал называться уже не королем единой Белирии, а, скажем, – ее генеральным правителем! Эх, что за жизнь бы тогда началась! Я бы стал для своих сограждан уже не просто монархом. О нет! Я был бы для них богом, создателем не только нового государственного устройства, но и новой религии. Общеизвестно, что церковь и государство едины и неделимы. И я бы не разделял их больше, я дал бы им в лице созданного мною совершенного государственного устройства новую веру. Веру в возможность наступления светлого будущего и, конечно, веру в свои неограниченные возможности.
Вот только что скажет анданская церковь, когда узнает, что я создаю общество, имеющее собственные религиозные установления? Хм, этот вопрос стоит проработать отдельно – ссориться с анданской церковью как-то мне не с руки… Я, правда, никогда не принимал анданскую церковь всерьез, но сейчас, когда я оказался здесь, внизу, она почему-то стала мне удивительно близка. Я вспомнил, как, сидя в клетке, выкрикивал придуманную мною молитву, обращенную к Спасителю Севе Стиану. Пожалуй, эта молитва во многом помогла мне спасти разум от экспансии Заклинателя…
Я вынужден был отвлечься от размышлений, потому что впереди замаячило нечто странное – возможно, опасность. Несколько толстых веревок свисали с высокого потолка. Подойдя ближе, я различил, что это вовсе не веревки, а жующие песок толстые змеи. Ели они очень неаккуратно – чавкали и роняли темную слюну. Испытывая отвращение, я обошел змей по стеночке и хотел уже отправиться дальше, когда одна из них метнулась и обвила кольцом мою левую ногу. Я закричал от неожиданности, выхватил гвоздь и всадил его в плоскую голову кровожадной гадины. Кольца ослабли, я выдернул ногу и отпрыгнул подальше от раненой змеи. Некоторое время гадина билась на песке, потом затихла. Сжимая в руке окровавленный гвоздь, я потрясал им и что-то торжествующе выкрикивал. Сейчас я думаю, что это были нечленораздельные, первобытные звуки. Другие змеи безучастно наблюдали за агонией соплеменницы, потом лениво вернулись к трапезе. Я их не заинтересовал. Продолжая потрясать гвоздем, я направился дальше…
Круг, где я оказался, был не столь населен опасными существами, как прежний, и все же приходилось все время быть настороже, чтобы случайно не угодить в расставленные повсюду коварные ловушки. Благодаря проявленной мною бдительности я довольно легко миновал зыбучие пески, перепрыгивая их с кочки на кочку. Впоследствии, правда, выяснилось, что это вовсе не кочки, а головы живущих в песке созданий – они яростно ругались мне вслед, потрясая тяжелыми кулачищами. Затем мне удалось, не сильно напрягаясь, избежать встречи с ужасным чудовищем, напоминающим гигантскую стрекозу в черепашьем панцире, – пока я прятался за поворотом, оно протопало по коридору и скрылось из виду. И уж совсем без лишних проблем я свернул лысые шеи парочке громогласно каркающих и попытавшихся заклевать меня до смерти птиц. Поначалу я намеревался употребить их в пищу, но оказалось, что мясо у птичек жесткое, как копыто старого свинога, к тому же от их маленьких тушек несло удушающим смрадом, и я после недолгих колебаний зашвырнул два темных тельца подальше.
В душе я торжествовал. Я дал обитателям подземного мира бой и уже одержал две весьма существенные победы – прикончил толстую змею и пару злонамеренных птичек.
Несмотря на осторожность, я придерживался хорошей скорости. При этом у меня не было никакой уверенности, что я иду в правильном направлении. Возможно, этот путь приведет меня прямо в геенну огненную или же в пасть какого-нибудь гигантского монстра. А может, я все же на верном пути и доберусь до долины вулканов, где смогу расквитаться с Заклинателем. Думаю, если бы у меня была карта, то и она не дала бы возможности свободно ориентироваться, потому что в этом проклятом подземном мире, даже зная точный маршрут, можно проплутать целую вечность, но так и не выйти туда, куда тебе нужно. Мне даже стало казаться, что коридоры все время шевелятся, словно гигантские черви, пока я пробираюсь по их зловонному чреву.
Представив себе эту ужасающую картину, я содрогнулся и решил, что лучше не думать о плохом – доверюсь собственным ногам и интуиции. Куда-нибудь мои ноги меня непременно выведут. Единственное правило, которым я руководствовался в своем затянувшемся путешествии, – поворачивал все время направо.
Когда-то давно, еще во времена счастливого отрочества, в одной из учебных книг я прочитал, что поворачивать все время направо – лучший способ проходить лабиринты. Возможно, книга говорила правду, а может, писавший ее умник задумал таким образом самоутвердиться, а сам никогда в жизни не прошел ни одного лабиринта. И поворачивать нужно было не все время направо, а все время налево! Если его действительно подвигла на написание книги непомерная гордыня, он должен знать, несчастный, что погубил надежду Белирии – Дарта Вейньета. Пусть в гробу перевернется от осознания того, что он натворил!
Так, размышляя о судьбах Белирии и неразрывно с нею связанной моей судьбе, я шел, не останавливаясь, вперед и только вперед, и сам, признаться, не ожидал, куда меня в конце концов выведут мои ноги и интуиция…
Я в очередной раз свернул направо, еще раз направо и снова направо, заметил впереди вход в пещеру, несколько шагов – и я уже стою на ее пороге. Тут меня словно громом поразило, и я замер, не в силах даже пошевелиться от того, что я увидел! Откровенно говоря, в первое мгновение я решил, что произошло то, чего я так опасался, – я окончательно лишился рассудка.
«Я спятил! – сказал я себе, а потом добавил: – А может, и не спятил, а просто сплю. А может быть, и то и другое одновременно».
Сон безумца воплощал дикую фантазию узника, долгие месяцы ведущего полуголодное существование. Я укусил себя за палец, но наваждение не исчезло.
«Значит… значит, все, что я вижу, действительно существует?!»
В это сложно было поверить, поэтому я укусил себя снова. И снова. Больно! Тут я издал радостный вопль и тут же захлопнул рот, опасаясь, что меня кто-нибудь может услышать. Скелетное охранение, например, будь оно неладно. Или идущая по моему следу Инесса-демонесса, чтоб у нее груди отсохли…
В обширной пещере, куда я попал, было полным-полно еды. Нет, пожалуй, полным-полно – это не то слово! Пещера была завалена всевозможной снедью до самого потолка. Съестного здесь было столько, что, если бы сотня лучших едоков мира решила вдруг перекусить в этой пещере, еды им хватило бы на целый месяц, а то и дольше. В ноздри мне ударили ароматы разнообразных яств, и голова у меня закружилась. Мне даже пришлось схватиться за стену, чтобы не упасть.